В том, что любовь — это нечто вроде болезни, люди не сомневались, наверное, никогда. «Любовь — недуг», — начинается 147-й сонет Шекспира. В «Лекарстве от любви» Овидия среди других средств спасения называется работа: «Делом займись — и тотчас делу уступит любовь»… В магических книгах Хогвартса приводится сложный рецепт противоядия, отвара на основе «веточек волшебной рябины».
Любовь — недуг…
Многие процессы, которые развиваются в мозге в период тяжелой влюбленности, напоминают болезнь и в современном смысле этого слова. В 1999 году итальянские ученые из команды Донателлы Мараццити указали на многие сходства любви с обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР). Это и одержимость объектом интереса, и повышенная активность рецептора обратного захвата серотонина 5-НТ, и нехватка этого нейромедиатора в синапсах. Годом позже за эту работу Мараццити с коллегами все-таки удостоились Игнобелевской премии. Но обсессивность — лишь часть любви. Теория, выдвинутая американским антропологом Элен Фишер, описывает три компонента этого сложного нейробиологического явления: сексуальную страсть, одержимость и, наконец, привязанность. И если одержимость действительно похожа на ОКР с его избирательным и часто назойливым вниманием, то привязанность связана с ощущениями покоя и защиты.
Дмитрий Жуков, старший научный сотрудник лаборатории сравнительной генетики поведения Института физиологии им. Павлова РАН, лауреат премии «Просветитель»: «Функции медиаторных систем зависят не только от конкретного вещества, но и от той структуры мозга, в которой эта система работает. Фармакологически мы можем корректировать только общую активность конкретного медиатора. Нет метода, который позволил бы, скажем, ослабить холинергический вход в гиппокамп, который регулирует эрекцию, и не изменить при этом активность ацетилхолина во всех прочих отделах мозга».
«Фишеровские» компоненты любви тесно переплетены, но различаются даже на уровне нейрофизиологии. Сексуальная тяга связана прежде всего с действием гонадолиберина, гормона гипоталамуса. Внимание координируется дофамином, адреналином и серотонином. За формирование привязанности отвечают окситоцин и вазопрессин.
Противолюбовные зелья
Нащупав фармакологические мишени, мы можем подумать и о препаратах, которые действуют на них. В пресловутом «Американском журнале по биоэтике» Брайан Ирп и его коллеги по Оксфордскому университету перечислили некоторые варианты — и многие из них куда реальнее «волшебной рябины».
Области мозга, демонстрирующие повышенную активность в периоды романтической любви (показаны ярко-красным) и материнства (розовые)*. Цифрами отмечены: (1) дорсолатеральные участки средней лобной извилины, (2) островок, (3) верхняя височная извилина, (4) угловая извилина в задней части теменной доли, (5) кора затылочной доли и (6) затылочно-височной извилины, (7) вентральные височные участки. Не видны расположенные глубже активные структуры, включая прецентральную извилину, таламус, гиппокамп, хвостатое ядро и т. д.* По данным Ortigue et al., J. Sex. Med, 7 (11):3541?52, 2010.
Скажем, заметное снижение либидо вызывают селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС, такие как «Прозак») и антагонисты опиоидных рецепторов («Налтрексон»). Среди более популярных веществ те же побочные эффекты демонстрируют многие препараты, понижающие кровяное давление, а также алкоголь.
От болезненной одержимости объектом любви теоретически могли бы помочь лекарства, которые применяются для лечения симптомов ОКР. Сюда относятся те же средства для повышения количества серотонина, которые вообще заметно притупляют эмоции. По словам нейрофизиолога Дикси Мейер, вызванное СИОЗС «отсутствие эмоциональной стимуляции» способно погубить самые романтические отношения.
Эффективность подавления работы окситоцина и вазопрессина для разрушения привязанности была продемонстрирована на степных полевках, известных своей строгой моногамностью. После введения блокаторов этих гормонов самки полевок мигом забывали своих незадачливых партнеров и пускались во все тяжкие. Влияние окситоцина и вазопрессина на поведение людей еще не до конца изучено, но, скорее всего, в целом оно выглядит так же, как у грызунов. А значит — когда-нибудь и это «вылечат». Но вылечат ли любовь?
Что в имени
Влияние гормонов и нейротрансмиттеров на наше поведение и состояние очень многообразно. Они сложным образом взаимодействуют друг с другом, и вряд ли возможно скорректировать лишь болезненные проявления любви, не затронув другие сферы жизни пациента. Кроме того, биологические факторы лишь задают общую канву развитию чувства.
Любовные отношения глубоко связаны с культурными нормами и личным, индивидуальным опытом. Вызванное из памяти имя любимого человека создает совершенно особые переживания, и ликвидировать их можно, лишь «отредактировав» воспоминания и их эмоциональную окраску. Теоретически в будущем возможно применение препаратов (или даже медицинских нанороботов), действующих строго на нужные клетки, в том числе и группы нейронов. Но такие методы остаются делом неясного будущего. Пока же оно не наступило, нам придется любить — и страдать.
